Патриарх туркменской театрально-декорационной живописи

Чинара Амансахатова

Распечатать

В Ашхабаде 23 января 2020 года в залах музея современного изобразительного искусства открылась персональная выставка к 100-летию народного художника Хакы Аллабердыева (1920-1995), первого туркменского профессионального театрального художника.

Профессионализм произведений Хакы Аллабердыева и высокий уровень экспозиции, составленный, известным сценографом Бердыгули Амансахатовым подарили зрителям огромный праздник, радость для души. Как отметил куратор выставки: «Искусство Хакы Аллабердыева не броское, не яркое, таинство и красота его декорации открывается постепенно, но проникает глубоко и навсегда. Его искусство романтично, душевно и чисто»

Хакы Аллабердыев родился 3 января 1920 года в Туркменистане, в селе Паяндымахмыт, Байрамалинского района. После окончание сельской школы 1935 году поступает, в подготовительный курс художественного училища потом продолжает там же учёбу. Его первыми учителями были Б. Нурали, С. Бегляров, И. Черенько.

После окончания училища его приглашают на работу в только что открывшийся театра оперы и балета. Это было 1941 году. Уже началась Великая Отечественная война. В это время много было эвакуированных деятелей культуры из Москвы, Ленинграда, Киева среди них такие известные имена как А. Лушин, Л. Либер, И. Рабинович, Е. Кордыш. Эти замечательные театральные художники были его первыми наставниками.

Главный художник театра оперы и балета А. Лушин приглашает Хакы своим ассистентом, а потом уже Хакы ага становится соавтором многих известных спектаклей: опер Д. Овезова и А. Шапошникова «Шасенем и Гариб», А. Шапошникова и В. Мухатова «Зохре и Тахир», Ю. Мейтус и А. Кулиева «Абадан», Г. Бурунова и Б. Аманова «Кеймир-Кёр».

В 1943 году Хакы Аллабердыев поступает в московский художественный институт. После учёбы он возвращается в Ашхабад и его назначают главным художником драматического театра им. Молланепеса.

В октябре 1955 г. во время декады Туркменской литературы и искусства, опера «Шасенем и Гариб» была показана в Москве. Она получила высокую оценку столичного зрителя и театральной общественности. Газета «Правда» писала: «Талантливый коллектив Туркменского театра создал превосходный спектакль, пленяющий непосредственной эмоциональностью, национальным своеобразием, радующий многими актерскими удачами

…Художники спектакля П. Ершов и Х. Аллабердыев успешно передают в оформлении красочные картины туркменского старинного быта, архитектуры и природы. Особенно удачны декорации восточного базара сада Шасенем и дворца шаха».

Композитор Вано Мурадели в газете «Известия» наряду с высокими музыкальными качествами оперы, особо отмечал её художественное оформление: «Всяческих похвал заслуживает декоративное оформление, выполненное по эскизам художников Петр Ершова и Хакы Аллабердыева. Декорации верно передают атмосферу солнечного Туркменистана, его архитектуру, красочный орнамент его богатых и цветных ковров, цветовую гамму ярких народных костюмов. Умелое использования освящения помогает донести до зрителей все своеобразие театральной живописи. И не случайно москвичи аплодисментами встречали многие картины оперы». («Известия», 16 октября 1955 года)

Журнал «Советская музыка» писал: «Красочное художественное оформление спектакля во многом содействует успеху оперы». (Коваль М., «Советская музыка» № 2, февраль 1956 года.)

Московская критика, говоря о художественном оформлении всех декадных спектаклей, в том числе и оперы «Шасенем и Гариб», единодушно утверждала: «Прежде всего необходимо отметить, что спектакли, показанные в туркменской декаде, не производят впечатление привезенных с далекой «периферии». Это полнокровные и полноценные спектакли. По качеству художественного оформления они не только выдерживают сравнения с работой московских театров, но и по праву могут считаться одними из лучших спектаклей советского театрального искусства за последнее время». (Попов, П. В. Художник Петр Ершов// «Ашхабад, 1962. - 46 с.»)

Опера «Шасенем и Гариб» вошла в золотой фонд национальной музыки. Это музыкальное произведение считается шедевром театрального искусства.

Тогда же был показан «Ревизор» Н. Гоголя в постановке драматического театра им. Молланепеса. В то время эта постановка Ашхабадского драматического театра считалось одним из лучших спектаклей, когда-либо осуществлённых на советской сцене.

В центральной прессе того времени очень много положительных, восторженных рецензий об образах Хлестакова, созданном выдающимся Алты Карлиевым, и Городничего, воплощенного мэтром туркменского театра Аманом Кульмаммедовым. Много хороших слов было сказано о художниках этой постановки - Е. Кордыш и Х. Аллабердыеве. К сожалению, не сохранились эскизй декорации к этому выдающему спектаклю. Но мы обнаружили много фотографий в архиве театра, по котором можно судить о достоверности и убедительности мест действия и образов гоголевских персонажей.

На выставке представлены три небольших эскиза, отличающихся особой живописностью, к опере «Балсаят», созданной на народной музыкальной основе.

Сцена наполнена воздухом, низкий горизонт, огромное небо. Место действия предгорья Копет-дага. Картина с юртой меняется весенним пейзажем. Как кулисы вниз падают два ряда тканей, которые напоминает то горные вершины, то развалины древнего города.

В первой картине лунная ночь, в центре сцены юрта, где сидят женщины. Эскиз написан в теплом колорите. В очаге горит огонь, там тепло и уютно, минимум реквизита, чувалы, висящие на тяриме (стены юрты), ковры да сундук. Вся картина дышит тишиной, мирная неторопливая жизнь.

А другая картина наполнена тревогой. На фоне развалин древнего города видны суровые горы, над которыми висят тяжёлые черно-ультрамариновые тучи, обволакивающие белые облака.

В третей картине радость, лирическая красота солнечного, яркого дня. Приходит весна. Всё зеленеет, свежо. Из-за гор встаёт теплое солнце, рождается день. Опять огромное небо.

Вообще в этих декорациях небо–фон как главное действующие лицо, драматургия, музыка, настроение читается на небе – фоне.

Много эскизов декораций и костюмов к спектаклю «Молланепес» Б. Аманова, поставленного в академическом театре им. Молланепеса. Все эти эскизы объединяет нежная лиричность, что органично соединяется с утонченной личностью самого героя. Не случайно поэта называли «Шахом любовной лирики». Все картины обрамляет голубой майоликовый портал, ассоциирующийся с нишей мечети или восточного дворца, но и напоминающий при этом иллюстративное обрамление живописными миниатюрами книжных страниц. Изображенной на эскизах архитектуре (здания мечети, дом ишана, медресе, площадь) свойственна стройность и утонченность, также как и изящной поэзии Молланепеса, тонкой и текучей, как туркменский шёлк. Голубое, глубокое, ясное восточное небо. Белые купола медресе, тёплый колорит яркого жгучего туркменского солнца – художник создает атмосферу лирического настроения, охватывающего смотрящего на эти картины, в красках которых словно звучит тихая душевная песня о любви. Посредством возвышенно – поэтических декораций художник передает свое глубокие знание и тонкое чувствование поэзии великого лирика.

Менее всего в этих картинах сухой иллюстрации места действия, Хакы Аллабердыев создаёт духовную среду творца, в своём творчестве призывающего к любви к жизни, к уважению человеческого достоинства, утверждающего, что человек мера всему.

В коллекции музея есть несколько эскизов к спектаклю «Волшебные узоры» Б. Аманова. Эти эскизы по своему декорационному решению уникальны для художника. Обычно Хакы Аллабердыев свои оформлении строит по картинно в каждой картине меняя декорацию. А в «Волшебных узорах» он строит общую установку. Конструктивное решение идёт от национального костюма, вернее, женского головного убора.

Вся конструкция напоминает топбы (головной убор невесты), на ней эгме и илдиргич (женские серебряные головные украшения).

Плоскостное почти плакатное решение, цветовые пятна, плоские декоративные, как фоновая основа курте или чырпы (головные накидки) молодой женщины.

Никаких орнаментов или гравировок в этих позолоченных, серебряных пластинок. Они имеют голубую или золотую поверхность. Фронтальные разделении этих плоскостей соответствует соотношениям женского головного убора.

Входы в нижнем и в верхнем ярусе напоминают главное сердоликовое украшение на эгме, которое разделяет его на две равные части. Всю эту общую установку слева и справа и сверху обрамляет зубцы от билезика (женский браслет).

Эти зубцы, вероятно, были подвижными. Например: если опустить верхние зубцы на уровень планшета, то боковые закрылись бы с двух сторон, что это представило бы совсем другую картину. Персонажи словно оказались бы в железных оковах. Если же отпустить верхние зубцы до определённого уровня, то возникает серебряное забрало из нежных музыкальных шелпе (пластины, напоминающие лепестков цветов), закрывающих личико стыдливой невесты.

Нет сомнения, что эта важная деталь работала интенсивно во время всего спектакля и позволяла постоянно менять место и характер действия. При этом вся конструкция стояла на круге, что усиливало динамику спектакля с почти мгновенными превращениями интерьера в экстерьер и наоборот. Эта мобильность общей установки определяла темп и ритм всей постановки.

К сожалению, в экспозиции нет ни одного эскиза костюмов к этой постановке. Интересно было бы посмотреть, как художник на таком декоративном фоне решает колорит и цвет, стиль костюмов.

Несколько эскизов декорации и костюмов к драме Б. Аманова «Кеймир кёр» хранится в музее современного изобразительного искусства. Этот спектакль о свободе, борьбе за независимость страны от иноземных захватчиков.

Кеймир кёр известная личность 19-века. Сердар всех туркмен вел освободительную борьбу с иранским шахом Надиром, туркменом по национальности. Кеймир кёр смог объединить вокруг себя все туркменские племена. Он был мудрым предводителем, бесстрашным воином и прекрасным дипломатом. Умел договориться, его уважали и опасались афганские ханы, иранские шахи, бухарские эмиры.

Все акты, которые происходит в Иране, решены художником в интерьере шахского дворца. А сцены, которые идут на туркменской земле, решены экстерьерно - на фоне природы, степи или гор. Земля и небо, необъятный простор. В таком контрапункте главный замысел, идея художественного оформления.

Иранский шах - в замкнутом, искусственном вещественном мире, закрытом от внешнего мира. Кеймир кёр свободен, открыт, жизнь его народа проходит в естественной среде, на природе. Ему не тесно в этом мире, он свободно дышит. В картине у Шаха преобладает красный цвет. Кулисы, занавесы и задник, глубокий чёрный из тяжелого бархата. Высокий трон шаха, стоящий слева, тоже обшит красным бархатом. Подлокотники и боковые части обшиты чёрным бархатом. С правой стороны портала идут в дальний левый угол ступеньки полукругом, поднимаясь почти до середины задника, где находится дверь. Последнюю широкую площадку ступенек венчает грозный человекообразный лев, держащий в передних лапах огромный меч, за львом видно изображение шахской короны. Этот грозный и воинственный лев - символ могущества и непобедимости персидского шаха.

Сам шах и его трон находятся внизу, как на дне глубокого колодца. Замкнутое, тёмное, но богато обставленное пространство, говорит о том, что шах далёк от нужд народа. Он ограничен и закрыт, глух к чаяниям своих людей, грозен и одурманен мощью силы своего оружия. Он забыл, что не оружие побеждает, а дух человеческий…

Экспозиция всей выставки составлена из работ художника, находящихся в собственном собрании музея. Среди 120 представленных произведений не только эскизы декорации и костюмов, но также и станковые полотна, среди которых одна из самых известных работ художника «Купание ребенка». Эскизы декораций и костюмов Хакы Аллабердыева хранятся не только в Ашхабадском музее. В шестидесятые годы дважды проходили персональные выставки в Москве в выставочном зале СХ СССР. Пресса писала об этих выставках с восхищением. Отмечались простота, искренность работ художника. Реализм и естественность этих произведений импонировала.

Собрание музея современного искусство — это золотой фонд туркменского изобразительного искусства, в котором достойно представлено театрально- декорационное искусство ХХ века, и, конечно, творческое наследие патриарха туркменского театра Хакы Аллабердыева. Это прекрасное наследие должно служить замечательной школой для нынешних театральных художников, режиссёров, актёров.

Возврат к списку