Каким будет театр в 2030 году?

Редакция

Распечатать
Окончание. Начало см. №3 (125) 2020, стр. 13

Михаил Швыдкой:

Когда-то у Аркадия Арканова был замечательный рассказ, в котором человек летел в самолете, к нему подходил стюард и говорил: «Предъявите Ваши мысли». Сейчас уже не надо предъявлять мысли, потому что их можно совершенно спокойно считать с любого, правильно устроенного гаджета. Вообще, надо сказать, что российские драматурги — также самые успешные писатели. Они всегда сотрудничали с министерством обороны. Была такая библиотека, «Звездочка», там можно было взять миллион экземпляров какой-то книжки писателя, имя которого вам сейчас ровным счетом ничего не скажет. Эти авторы замечательно жили. Поэтому с Министерством обороны надо работать музыкальным стриминговым платформам — обязательно. А теперь перейдем к музыке.

Елена Агафонова:

Я являюсь директором крупнейшего в России музыкального лейбла. Для тех, кто не знает, музыкальные лейблы, в частности, мой, занимается выпуском и продвижением музыки. Мы достаточно далеки от театра, и до недавнего времени мы были далеки от концертной индустрии, но времена меняются.

За время пандемии мы для себя поняли, что концерты, это не так уж и плохо, и на этом можно в целом много денег зарабатывать. Поэтому мы стали сотрудничать с крупнейшими букинговыми агентствами, такие как Life Nation, и мы организуем выступления в режиме дополненной реальности. Выступления стали еще более живыми благодаря использованию очков дополненной реальности, где фанаты, по сути, могут и выступить вирьуально со своим кумиром на сцене, и обняться, и дотронуться до него, и встретиться со своими друзьями.

Также я хотела бы сказать, что мы последние 10 лет активно лоббировали рынок цифровой музыки. Поэтому благодаря нашим стараниям к 2030 году количество платных подписчиков на стриминговых сервисах составило более 90 %, так как стриминг до сих пор является нашим главным источником дохода. Помимо этого мы оптимизировали поиск артистов и написание музыки с помощью искусственного интеллекта. Теперь у нас осталось несколько штатных сотрудников, которые работают в режиме поиска артистов и репертуара. Но при этом мы также активно используем и внедряем искусственный интеллект в процесс поиска артистов и написание музыки. Как показывает практика, это уже даже в 2020 году было актуально и реально.

Также один из сильных каналов нашего дохода — это видеоигры. Мы стали крупнейшим поставщиком лицензий на музыкальный контент в видеоигры и имеем более 20 % дохода с этого канала реализации.

Михаил Швыдкой:

А скажите, живые композиторы еще останутся в 30-ом году? Или их уже не будет за ненадобностью?

Елена Агафонова:

Нет, они, конечно же, останутся.

Михаил Швыдкой:

Есть какой-нибудь композитор в 30-ом году, который Вам нравится?

Елена Агафонова:

Да, конечно. У нас есть авторы музыки, с которыми мы сотрудничаем. Просто мы стараемся автоматизировать процесс, потому что люди слушают, как правило, то, что им предлагают, поэтому у нас живые живые композиторы уже остались скорее для низшей аудитории.

Анна Махортова:

Мои нововведения, возможно, не окажутся универсальными и применимыми только к нашей индустрии, потому что вы по большей части уже упомянули те способы передачи эмоций и впечатлений, которые мы можем использовать.

За 10 лет после предыдущей нашей пандемии многое изменилось. Конечно, у нас у всех уже есть VRочки. Вероятно, у кого-то есть костюмы с возможностью передачи тактильных ощущений. Меломаны уже обзавелись отличными аудиосистемами у себя дома. И на протяжении всех этих 10-ти лет мы как организаторы фестивалей активно занимались разработкой новой платформы, которая по аналогии похожа на Touch-music, на многочисленные сервисы, подобные домашним кинотеатрам. Будь то Kivi, Okko, т. е, динозавры 2020 года. Наподобие этих платформ мы также создавали свою систему, на которой все любители посещать музыкальные фестивали объединялись. Они покупали абонементы на посещение живых выступлений, которые были возможны в периоды отсутствия пандемии. И также перед ними был выбор: посетить реальный фестиваль музыкальный, или посетить его в виртуальной реальности, обладая всеми необходимыми ресурсами у себя дома. Тем самым, когда сегодня нас настигла очередная пандемия, этот второй способ посещения онлайн-концерта, он становится нашей подушкой безопасности. Мы акцентируем все наши силы на этот способ.

Также мы сотрудничаем с крупнейшими лейблами, с концертными агентствами. Под этой платформой они также могут представлять и свои продукты. Похоже это все на стриминговый сервис.

В 2020 году проходили онлайн-фестивали музыкальные, наподобие VK-Festа, так что сама технология представления не кажется замысловатой. Артисты собираются небольшими группами, выступают, а наши слушатели, погружаясь в виртуальную реальность, имеют возможность посетить это все в реальном времени, и у меня есть такой вопрос в зал. Для чего еще, кроме того, как послушать музыку, вы приходите на музыкальные фестивали?

Аудитория:

Пообщаться с друзьями, ради атмосферы, познакомиться с новыми людьми.

Анна Махортова:

Все ответили правильно. И это никак не расходится с моей версией происходящего, слава Богу. Мы приходим пообщаться, и наша платформа выступает еще и некой социальной сетью. Т. е. мои коллеги из музыкального бизнеса говорили о том, что есть возможность делать некую как бы компьютерную игру, когда мы, погружаясь в эту реальность, не только посещаем концерт, но также и общаемся с людьми на нашем фестивале. Если у кого-то из нашей аудитории нет необходимого оборудования, это не беда. Также в пакетах наших услуг, нашего сервиса, есть возможность арендовать оборудование. Также за дополнительную плату наши гости могут получить такой спасательный бокс, в котором будут необходимые элементы, помогающие войти в эту атмосферу. Т. е. это могут быть благовония, особенные ароматы нашего фестиваля, скажем так, пакеты фаст-фуда, напитков.

Олег Иванов:

В этом году, в период пандемии, в Гнесинке произошло удивительное, на мой взгляд, событие. Именно тогда был создан новый факультет, который называется «Факультет современной музыкальной индустрии». И его возглавила Александра Валерьевна Ларионова, которая является моей коллегой. Я как раз ее спросить: как Вы считаете, насколько современными оказались наши студенты в 30-ом году?

Александра Лавренова:

Мне кажется, они крайне современны. Я думаю о том,, чтобы и я осталась актуальной в 2030-ом, нужно будет работать над собой. У меня ко всем вопрос: сажите пожалуйста, а каков ваш будет потребитель в 2030-ом? Потому что вы тут все предлагаете технологии, еще что-то, а нужно ли это будет тем людям, которые будут жить в 2030-ом году? Какой будет потребитель?

Елена Агафонова:

Это было всегда, исторически сложилось, что музыка — средство от всех невзгод, всех страданий. Поэтому, я думаю, что к 2030-му году ничего не изменится, люди будут все так же прибегать к музыке, как к этой таблетке эмоций, которые на данный момент человеку необходимы. Нашими потребителми останутся те же самые люди всех возрастов. Единственное, что мы им будем реально прививать, — музыкальный вкус. Это будет действительно настоящее погружение в жанры, в манеры исполнителей, не только в классику, но и в современную музыку.

Михаил Швыдкой:

Я недавно присутствовал при одном замечательном диалоге между Мариной Лошак, директором музея имени А.С. Пушкина, и режиссером Андреем Могучим, когда они просто вцепились друг в друга, поняв, что они люди одной крови. Ведь те новые театральные феномены, которые рождаются сейчас, в какой-то степени трансформируются уже в некое, так скажем, художественно-изобразительное искусство, которое может находиться и в музее. Я думаю, что это синтетическая история.

Давид Смелянский:

Михаил Ефимович, я хочу напо-мнить, что мы с Вами встречались с принцем Гарольдом. Помните, была встреча продюсеров с ним? И на этой встрече я ему задал вопрос «Не убь-ет ли показ спектаклей в кинотеатрах их жизнь в реальном режиме?». Он сказал: «Никогда этого не может произойти». Потому что, говорит, человеку нужен запах типографской книги, ему нужно живое восприятие театра.

Михаил Швыдкой:

Ну так оно и будет, естественно. К слову, люди, которые ходят на выставки, тоже ощущают живой процесс общения не только с искусством, но и со своим коллегой, с другими зрителями.

Алексей Худорожко:

Мне кажется, что к 30-му году все культурное сообщество будет стремиться больше к культурной независимости. Так как, насколько я это вижу, одно из самых главных обстоятельств в творчестве — это независимость и, конечно, одна из самых главных составляющих независимости — это финансовая независимость. И на примере музея Гараж, который с 2017 года создал свой фонд, я считаю, что к 2030 году самые крупнейшие культурные институты, конечно же, тоже создадут свои фонды, как многие образовательные учреждения в Америке. И они станут более не зависимы как от государства, так и от каких-то частных жертвователей. И это также поможет им пережить кризисы. Т. е. самая важная идея будет — это начать копить средства, а не только их тратить, чтобы потом равномерно распределять.

И еще мне кажется то, что театр, в отличие от современного искусства, не пережил институциональную критику. Т. е. вся история искусства второй половины XX века была связана с критикой музея, кураторов, галерей. И мне кажется, что это будет хорошая возможность начать критиковать театр как место, которое все к себе притягивает. И наконец-то люди поймут, что не нужно зацикливаться на каком-то месте, именуемом театром. Нужно быть более гибкими и создавать некие творческие группы, какими когда-то были бродячие театры. И это хорошо показывает совмещение изобразительного искусства и театра в виде перформанса, который позволяет художникам показывать свои работы как в галереях, так и в театрах, и на открытом воздухе — где бы то ни было.

Михаил Швыдкой:

Давайте поговорим о том, что такое директор арт-пространства.

Павел Рыжков:

Можно представить новое арт-пространство на базе, допустим, Базельского арт-завода, по примеру успешных предшественников, таких как винзавод или Artplay. Мы можем создавать как минимум онлайн контент от топовых приглашенных специалистов, преподавателей, тем самым монетизируя консультации и обучение. Ээто может быть равноправная онлайн мастерская, онлайн университет, либо онлайн консалтинг.

Далее, мы понимаем, что уже нет какой-то необходимости физически приезжать в галерею, в музей, на выставку, и мы тем самым можем использовать онлайн трансляции туров, 360 градусов, как на ютубе, оглядываясь вокруг, используя VRочки. Тем самым мы можем погружаться не только в пространство галереи или музея, или театральной постановки, но создать новый Gameplay.

Мы можем погрузиться в мир литературного или театрального персонажа. И наблюдать реальность изнутри.

Да, т.е. представим, что мы будем героями: Чацким, Фамусовым, Раскольниковым…

Арт-кластер, арт-пространство поддерживают молодых художников и дают им не столько материалы, такие, как холст и краски, как сейчас, сколько платные подписки на различные дорогие программы, допустим вся продукция Adobe, Photoshop, Microsoft, любые онлайн сервисы, облачное хранение данных, выдает в пользование медиатехнику, камеры, ноутбуки и все остальное, тем самым предоставляя все необходимое для творчества в современном мире. Взамен, с точки зрения монетизации, мы можем получать контракты либо с теми же театрами, либо группами перформансов, либо с художниками на примере венчурных инвестиций.

И, конечно же, любые встречи с интересными людьми и спикерами проходят в онлайн формате и в качестве поддержки молодых художников. Арт-кластер не листовки распечатывает, а раскручивает социальные сети, делает онлайн продакшн и всячески продвигает театральные труппы, галереи, художников и всех деятелей культуры.

Также на подобном заводе или в кластере можно устраивать перформансы онлайн театра. Это уже более сложно, с применением озвученных голограмм и VRочков, но с участием через VRочки. Ну и конечно, сотрудники всех арт-кластеров к 30-му году работают удаленно, онлайн продажи идут по всему миру. Государство предоставляет длительные налоговые каникулы, субсидии, беспроцентные займы, и в целом создается целая экосистема внедрения новых технологий, голограммы, VR, Интернет, онлайн в мир искусства.

Алина Сосновская:

Начну с того, что во многом нас определяют наши ценности. И одна из наиболее важных ценностей человека — это свобода. Свобода выбора, свобода передвижения, свобода волеизъявления и свобода быть сопричастным. Никто и ничто не должно ограничивать человека в его возможности быть свободным. Мы сейчас не вдаемся в юридический аспект, когда человека лишают свободы за преступление. Мы говорим о том, что очередной вирус покушается на нашу ценность. Конечно, мы будем противостоять и будем объединяться.

Биеннале — это событие мирового масштаба. Ключевой формат в области показа современного искусства, объединяющий мировое арт-сообщество и людей, интересующихся искусством. Для того, чтобы биеннале состоялась в такое непростое для нас время, мы разработали новый формат. Произведения искусства располагаются на разных выставочных площадках и на улице, преимущественно в центре Москвы. Это живопись, графика, скульптура, инсталляции, видео-саунд-арты и т.д. Несколько площадок, выделенных для проведения перформансов, и частью биеннале становятся театральные постановки. Для нас важно физическое присутствие зрителей. Также, как и зрителю важно физически участвовать в этом событии. Для зрителя мы предлагаем два варианта участия, которые равным образом способны обезопасить их от вируса.

Первый вариант — это использование защитного костюма. Но не противочумного костюма или защитного комбинезона, которые использовали в 2020 году. Зритель покупает билет через сайт и создает свой костюм самостоятельно, исходя из предложенных дизайнерами вариантов. Т. е. у нас есть определенная канва, которой должны придерживаться все. В первую очередь это средства защиты, и, что немаловажно, единый стиль. Таким образом, мы объединяем участников с помощью стилизации, но в то же время у них есть возможность персонифицировать свой наряд. Находясь в этом потоке, зритель будет чувствовать себя частью одного большого события. И при этом, своим образом он сможет тоже что-то сказать. Костюмы остаются у зрителей. Они могут сдать их на переработку, ведь мы заботимся об экологии. Или могут оставить их себе на память как сувенир.

Второй вариант участия в биеннале не исключает первый, а, скорее, является его дополнением. Мы допускаем поезд, состоящий из индивидуальных прозрачных шарообразных капсул, в которых может находиться один человек, пара, семья или компания друзей. На этом поезде они передвигаются по площадкам и знакомятся с произведениями искусства. У них есть возможность покинуть капсулу, защищая себя с помощью индивидуального дизайнерского костюма.

Важно, что каждая площадка биеннале оснащена дронами, которые выступают помощниками для зрителей. Воспроизводства голограмм художников, которые отвечают на интересующие вопросы, фотографирование посетителей, координация по площадке и т.д.

Еще обращу ваше внимание на проведение перформансов и театральных постановок. Они осуществляются в реальном времени, зрители находятся в индивидуальных капсулах или сидят, стоят в зрительном зале или площадке. Все зависит от формата. Использование предложенного формата — это уникальная возможность принять участие в важном культурном событии во время пандемии, почувствовать свою сопричастность, поучаствовать вживую. Хочу сказать, что пандемия объединяет. И мы свободны, не боимся жить оффлайн.

Софья Троценко:

Очень обнадеживает то, что мы в 30-ом году оказались в таких надежных руках, в распоряжении людей, которые прогрессивно, инновационно мыслят и вообще, по сути, завершили те процессы, которые начались 10-15 лет назад. Вся культура стала междисциплинарной, введены новые технологии.

Иван Карпушкин:

Мне уже хочется побывать в 30-ом году, потому что я услышал то, о чем невозможно было даже предположить. Меня подземный театр особенно вдохновил. Я уже думал, что надо все-таки как-то закинуть эту мысль в департамент транспорта города Москвы, раз они являются практически ключевым органом власти в стране. Чтобы они начали уже копать эту историю, и тогда к 30-му году мы все вместе сможем там увидеть прекрасные постановки.

Александра Князева:

Нас очень заботит, как будет выглядеть театр в будущем. Потому что, естественно, для театра самое основное — это присутствие зрителя в зале. Из всех способов, которые сегодня ребята предлагали, наверное, наиболее приближенный к естественности, если уж придется совсем спрятаться от мира, это VR реальность, когда мы можем присутствовать в зрительном зале как бы вместе с другими зрителями и ощущать, что кто-то тоже смотрит, и мы, вроде как, можем головой вправо, влево покрутить и увидеть этот зрительный зал.

Идея с защитными костюмами тоже замечательная. Я подумала: вот есть кинотеатр, где люди приезжают и смотрят фильмы на машинах. А почему мы не можем сделать такую открытую театральную площадку, чтобы зрители приезжали на машинах и из машин смотрели свои спектакли? Дальше я стала развивать эту идею: можно какие-нибудь маленькие гольф-кары заказать, которые будут остекленены по своему периметру, убрать из зала все кресла, и зрители будут в этих гольф-карах подъезжать на свои места и смотреть. Наверное, можно придумать и новую схему с парковкой: ты приезжаешь на своей машине, загоняешь ее на парковку, и некоторые специальные механизмы ее опускают на какой-то супер-нижний ряд. Зритель приехал на своей машине, зашел в как бы в мини-кабинку. И дальше идея «Театра под землей», его также туда опустили, и он в этой кабинке. Впрочем, более всего хотелось бы все-таки, чтобы театр был в оффлайне, чтобы актеры и зрители существовали в одном пространстве зрительного зала, а все возможности смотреть театральные спектакли из дома был бы лишь дополнением.

Григорий Заславский:

Все эти замечательные идеи заставляют нас задуматься о том, что и как много мы должны сделать, чтобы им в 2030-ом было легко реализовать все эти проекты.

Михаил Швыдкой:

Важно то, чтобы люди разных творческих профессий могли встретиться и поговорить друг с другом. Что касается 30-го года, знаете, в 1895 году в Нью-Йорке проходил съезд футурологов, и возникла одна колоссальная проблема. Так быстро развивался город, что не могли убирать с улиц лошадиный навоз, и футурологи предположили, что 2030-ом году на улицах будет лежать будет 30 см лошадиных экскрементов. Но пока футурологи толковали, ровно через 2 года появился автомобиль, и проблемы были решены. Поэтому имейте в виду, что всегда появляется что-то совершенно невероятное и на это тоже надо рассчитывать.

Возврат к списку