В хельсинкском музее Ateneum прямо сейчас проходит масштабная ретроспектива творчества Натальи Гончаровой. Проект создан совместно с Tate Modern и Palazzo Strozzi.
Подобная выставка — более чем заметное событие для художественной жизни Финляндии. «Бренд» Гончаровой, помимо несомненного вклада в авангард как явление, несет и важный социальный посыл. Дискуссия о равноправии полов, тотальная шестая волна феминизма, «женское правительство» (ключевые министерские посты в Финляндии занимают женщины) — все это становится важным условием для более полного присутствия авторов-женщин в финском искусстве. Поэтому открытие выставки кажется скорее долгожданной и приятной, но закономерностью.
Гончарова не подстраивалась под общественные нормы, а подчиняла их своему творческому «я». Многолетние отношения с Михаилом Ларионовым (официальный брак с Ларионовым, оформленный уже в зрелом возрасте, был необходим ей для того, чтобы обеспечить юридически защищенное будущее своему художественному наследию), экстравагантное поведение, которое не могли простить даме из старинного дворянского рода (приходилась двоюродной правнучкой Н. Н. Гончаровой — жене А. С. Пушкина), даже судебное разбирательство заставили говорить о Гончаровой не только как об одаренной художнице.
Смелость взять на себя вольное прочтение религиозных сюжетов, например, серия по «Апокалипсису» или подражание иконописи, а также выходы на улицу с перфомансом навсегда определили место Гончаровой в истории искусств как подлинной «амазонки авангарда», «русской Коко Шанель».
Выставка в Хельсинки обширна не только по местным масштабам. Более сотни работ Гончаровой разных жанров представлены последовательно, с большим уважением к автору. Редкие видеозаписи постановок антрепризы Дягилева «Золотой петушок» и «Свадебка» демонстрируют пространственное дарование художницы.
Подзаголовок к названию выставки использует понятие «всёчество». Действительно, Гончарова считала одним из важнейших принципов универсальность художника, его «протеевскую сущность». Гончарова успела проявить себя в живописи, графике, дизайне, работе для театра, иллюстрации и даже перфомансе. Таким образом, она фактически определила ту грань свободы, которая была необходима для творчества не только ей самой, но и будущим поколениям художников-новаторов.
